— То есть наша милейшая самовила решила закрыть свои глазки на сомнительный душок ситуации и использовать в своих целях? — фыркнул Алево. — Могу поверить, это очень на нее похоже. Только, думаю, она не дожидалась того, чтобы эти хийсы подвернулись сами собой, а привела их лично, когда увидела ленты. Вот это полностью в ее духе.

— Так и было? — негромко, но угрожающе спросил Грегордиан.

Брауни не ответил и только опять попытался склониться еще ниже, чем раньше.

— Не смей! — рявкнул Грегордиан.

— Эх, бедняга Лугус, ты всегда был просто безупречен на своем месте, но слабость к этой великолепной шлюхе — недостаток, нуждающийся в излечении. Тебе ли не знать, что все вы брауни для них не больше, чем предметы интерьера? — сквозь насмешку в голосе Алево все же пробивалась тончайшая нотка сочувствия.

— Да, я это знаю, асраи, — сдержанно кивнул мужчина.

— Итак, подведем итог, — нетерпеливо прервал их Грегордиан. — Ты не уследил, Апэйн видела, но никому не сказала. Что делать с тобой и кем тебя заметить я решу позже, сейчас мне не до того. А пока ты вернешься в Фир Болг и сообщишь этой самовиле, что она лишается каждого знака вознаграждения, что у нее есть. И если она хочет остаться под моей крышей, то я приказываю ей спуститься в темницу и добровольно неделю ублажать каждого стража и узника, кто только пожелает сунуть в нее член. Либо пусть собирается и уходит прочь сейчас же.

— Но ведь после такого… — впервые вскинул голову брауни.

— Да, после такого она полностью утратит свой статус и вернется в Фир Болг на правах самой низкосортной и непопулярной кадани, — на лице деспота появилось выражение брезгливости. — А заодно это, может, немного прочистит мозги тебе, потому что, поверь, она выберет обслужить кого угодно в любой форме, но не уйти отсюда. Свободен!

Лугус попятился к двери и бесшумно исчез.

— Этой самовиле не составит особого труда вскоре вернуть свои позиции в Фир Болге, — проводив его глазами, сказал Алево.

— Мне на это плевать! — Грегордиан резко повернул голову, услышав какие-то звуки со стороны спальни. — Вообще больше ничего не желаю знать об этой истории. Разберись сам и реши, что делать с Лугусом.

— Как скажешь.

— А сейчас иди и скажи, чтобы подали сюда завтрак. После я начну выслушивать жалобы всех этих барыг, склочников и контрабандистов, — более кислого выражения лица у деспота сложно было и представить.

— Тяжела жизнь бедного архонта, — хмыкнул Алево, направляясь на выход.

— Да я лучше бы раздалбывал по орде багги ежедневно, чем занимался этим! Почему я не могу скинуть все на тебя? — впервые слабо улыбнулся Грегордиан.

— Потому что архонт здесь ты.

Переступив порог своей спальни, Грегордиан увидел Эдну у окна. Но она не смотрела наружу. Обнаженная и растрепанная женщина стояла, глубоко задумавшись и обхватив руками свои плечи, и взгляд ее был обращен внутрь себя. И на какую-то секунду она показалась настолько безумно далекой и абсолютно недостижимой, что зверь взвыл и заметался в панике, а он сам стал жадно вдыхать пропитанный ее теплым живым запахом воздух, чтобы развеять глупое видение. Что за чушь! Еще совсем недавно она сходила с ума, кончая, пока он вгонял себя в нее глубже некуда. И прямо сейчас ему ничего не стоит подойти и наклонить ее прямо у этого окна и снова заставить умирать от наслаждения.

— Ты хотела поговорить со мной? — спросил он, и Эдна вздрогнула, оборачиваясь, и ее недоверчиво-удивленный взгляд снова резанул по какой-то вроде надежно спрятанной струне.

Глава 51

Приоткрыв глаза, прищурилась от яркого дневного света. Что-то я совсем становлюсь тут дамой полусвета, просыпаюсь ближе к обеду. Села и осмотрелась вокруг. Как-то… мда-а-а. Похоже, черный и серый — любимые цвета Грегордиана или его дизайнера, если таковые здесь существуют. Стены, обитые тканью цвета грозовых туч, шторы и ковер на пару тонов темнее, черная мебель, двери, оконная рама и высокий потолок. Явно очень дорого, изысканно и добротно, но никакого тебе злата-серебра, как в Фир Болге. Не зря мне и снаружи хозяйский замок показался мрачным и почти чрезмерно строгим.

— Ну, здравствуй, логово Дракулы, — пробормотала, спускаясь с широченной постели и подходя к окну. — Какими сюрпризами ты меня озадачишь?

Тело, если бы могло, завопило бы протестующе, коварно припоминая каждый умопомрачительный, но при этом выматывающий и мучительный момент утреннего секса. Но ему ли жаловаться. Душа — вот кто получил за последние сутки по полной. И эту инъекцию глубоко охлажденного дегтя прямиком в сердце не исправить даже целым бескрайним морем самых сладких оргазмов.

Но буду искать пока только плюсы и собирать информацию и факты. Из Фир Болга я выбралась. Хорошо это или плохо еще предстояло узнать. Правда, все предусмотрительно припасенное там и осталось, но и черт с ним. По углам сторожевые псы не сидели, впрочем, с таким-то хозяином они и ни к чему. Решеток на окнах нет, но до земли метров надцать, хотя не по простыням же я собираюсь в случае чего отсюда спускаться, в самом то деле! Да и не в том «как», а «куда» — главный вопрос. И в получении ответа на него я, сменив одно спальное место на другое, ничуть не продвинулась. Ну и где мне взять недостающие кусочки паззла? Где мне взять весь проклятый паззл к тому кусочку, что у меня есть? Есть ли шанс вернуть мою прежнюю жизнь? Потому как не представляю я своей роли и места в этой, новой. А может, еще недостаточно прижало, раз стою тут и рассуждаю о своей неспособности подладиться под обстоятельства? Если прикрутило бы по-настоящему, скакала бы тут покладистой зайкой и повторяла «спасибо, что жива»!

— Ты хотела поговорить со мной? — Господи, ну зачем же так подкрадываться!

Резко развернувшись, увидела Грегордиана, уже полностью одетого и стоявшего в дверях спальни. Белоснежная рубашка, на фоне которой его бросившийся мне в самый первый раз в глаза загар казался еще темнее. Свободные темные брюки и сапоги почти до колен обрисовывавшие мышцы его ног как некое совершенство. Вокруг мускулистой шеи массивное украшение в виде широкого золотого полумесяца, на котором прикреплено изображение оскаленного, атакующего зверя, вырезанное из густо-черного поблескивающего камня. Сердце грохнулось изнутри о ребра, остановилось и только несколько вдохов спустя заработало как надо. Как же я его ненавижу за эту волнами исходящую неоспоримую мощь, за будоражащую все во мне неприкрытую сексуальную лютость во взгляде, за то, что я могу сколько угодно знать, какой же он неисправимый властный козел, но это не умаляет его влияния на меня. Я сейчас так же, как в самый первый раз, не знаю, где найти воздух для нового вдоха, столкнувшись с ним глазами.

Деспот вопросительно приподнял бровь, и я отмерла, шумно и совсем не изящно втягивая столь нужный кислород. Что-то очевидно изменилось. Вчера Грегордиан вымыл меня, проявив заботу, никак напрямую не связанную с моим необходимым ему выживанием. Сегодня он добровольно пришел поговорить, тогда как до этого мне приходилось чуть ли не стоять с протянутой рукой, упрашивая ответить на мои вопросы.

— Хотела, но было бы неплохо сначала позаботиться о некоторых насущных нуждах и одеться. — О, замечательно, Аня. Он снизошел до почти полноценной беседы, а ты мямлишь нечто невнятное.

— Дорогу в купальню вспомнишь? — Я кивнула. — Остальные удобства там, за соседней дверью. Иди, я пока позабочусь об одежде.

Грегордиан развернулся и снова исчез. Все как-то обыденно, словно мы самые обычные любовники, и небольшая неловкость связана лишь с тем, что я впервые осталась у него переночевать. Ну что же, хотя бы на пару вопросов ответ есть. Передвигаться тут мне вроде как позволено свободно, так что ходить голой и босой круглые сутки не придется. Уже неплохо.

Когда встала под тот самый странный живой душ, подняла руку и попыталась несколько раз ткнуть в место изгиба, но каждый раз поток приподнимался, не давая дотянутся. Хитрая интерактивная зараза!