— Хайнхель, мой архонт, — ответил миниатюрный мужчина, стоявший впереди. Его рука была перемотана зеленоватой мягкой тканью, указывая на наличие травмы.

— Это у самой северной границы моих пределов, — нахмурился деспот. — И что же вас заставило идти так далеко, да еще при дневном свете?

— На нас напали, мой архонт! — дрогнувшим голосом ответил его собеседник и совершенно неожиданно разрыдался, вовлекая в это и остальных спутников. — Хайнхеля больше просто не существует!

От пронзительного и безутешного горя, исходящего от них, у меня мучительно защемило в груди и в глазах защипало. Ощущение глубины и невосполнимости их потери заполнило все внутреннее пространство зала, просачиваясь буквально до моих костей.

Грегордиан вскочил и переместился к ним так же стремительно, как и всегда в моменты раздражения, и я снова увидела, как сквозь полные гнева человеческие черты отчетливо проглянул облик зверя.

— Кто? Когда? Откуда пришли? — порычал он, окончательно пугая этих зеленых крох.

— Никто из нас не смог опознать, к какой расе принадлежат напавшие, — испуганным голосом ответил анхан. — Первый раз они пришли два лунных цикла назад. Мы думали, им нужен наш шелковин, и готовы были отдать все. Но они многих убили и просто сожгли запасы.

— Почему я узнаю об этом только сейчас?! — рявкнул Грегордиан и глянул в том числе и на сильно нахмурившегося Алево.

Отвечавший до этого мужчина промолчал и съежился, и неожиданно вперед выступила девушка, почти полупрозрачно-тоненькая, но с решительным взглядом.

— Мы посылали к тебе гонца, мой архонт. Он не вернулся, и ты не пришел. Мы решили, что, возможно, за какие-то прегрешения лишились твоей защиты, или у тебя есть более срочные дела, — девчушка явно держалась на одной отваге, и голосок ее звенел так, что почти причинял боль. — Нападавшие вернулись пять дней назад, и теперь ты видишь перед собой все, что осталось от племени анхан, живших в Хайнхеле.

Я быстро сосчитала. Четырнадцать измученных и раненых существ, лишившихся дома. Не знаю, сколько их было до этого, но очевидно же, что гораздо больше. И они погибли в то время, когда Грегордиан рыскал по миру Младших в поисках столь необходимого ему голема. То есть меня. Да, я не просила о такой судьбе, не я его заставила делать это, но теперь передо мной укором стояли те, в гибели чьих близких я была повинна, хоть и косвенно. Но это не меняло того факта, что павших не вернуть. Как и женщину, которую я считала матерью и что отдала свою жизнь ради борьбы с древним порядком вещей. Она отказалась мириться с потерей и тем самым запустила цепь событий, а теперь совершенно неизвестно, чем все еще завершится. Но как ни крути, все это было закручено вокруг меня, и никакие доводы логики и рациональные оправдания не изменят окончательности чьей-то смерти.

— Ты обвиняешь меня в том, что я не исполнил свой долг вашего архонта? — загрохотал Грегордиан и навис над малышкой, являя собой в этот момент буквально олицетворение угрозы во плоти. А во мне вспыхнул абсолютно неподконтрольный протест против этой его всеразрушающей неуправляемой агрессии.

— Разве я посмела бы? — сжавшись, девушка и остальные попятилась, тогда как деспот наступал. — Мы лишь решили прийти к тебе за защитой и помощью, мой архонт. Но если мы больше не можем на них претендовать, то отправимся искать новое место в других пределах.

Не знаю уж, сказано это было нарочно или так вышло от отчаянья и ужаса, до которого сам же он ее и довел, прессуя своей неприкрытой агрессией, но деспота затрясло так, что, наверное, лучше бы она ему в лицо плюнула. Алево шагнул ближе, пытаясь вмешаться, но тут же словно тряпичная кукла отлетел в сторону и врезался в стену. Повезло же ему с начальством! В следующих своих действиях я почти не отдавала отчета, только и осознала, что обхватила прущего, словно взбешенный бык, Грегордиана вокруг талии, нещадно вгоняя ногти в его кожу и впиваясь зубами, как отчаявшееся животное, чуть ниже лопатки сквозь тонкую рубаху и упираясь в каменный пол ногами. Зажмурилась, ожидая повторения судьбы Алево и отчетливо понимая смехотворность своих усилий. Я реально ненормальная, но в эту секунду просто не перенесу, если на моих глазах кто-то пострадает совершенно незаслуженно!

Локоть Грегордиана рванулся назад, встречаясь точно с моим животом, но тормозя за долю мгновения до того как. Просто контакт мог стать полноценным сокрушительным ударом, что наверняка пополам меня переломил бы. Огромное тело Грегордиана замерло в моей истеричной хватке, оставаясь при этом твердим, как камень, и настолько горячим, что было почти больно его удерживать. Сообразив, что делаю, я отпустила его, в испуге бормоча: «Прости, прости, прости!»

И это слово шелестящим эхом подхватили анханы, многие всхлипывая и задыхаясь от страха. Неугомонный же и неубиваемый, как оказалось, Алево, растопырив руки, теснил их как паникующих животных к дверям.

— Я не лишал вас своей защиты! — загрохотал Грегордиан, однако больше не двигаясь с места. — Никто из моих подданных не пойдет за помощью ни к кому, кроме меня! Я найду тех, кто повинен в нападении на вас и смерти ваших близких, и заставлю вас смотреть, как они будут умирать, долго и мучительно! Дабы никто и никогда больше не смел даже думать посягнуть и бросить тень на мою власть и способность защитить тех, кому мое покровительство было обещано.

Деспот был в ярости, это совершенно однозначно, но сейчас она уже приобрела направление, а не просто выхлестывала из него наружу убийственным и никого не щадящим потоком. Но то, как он тяжело и откровенно-хищно уставился на меня, пока Алево окончательно выталкивал анхан из зала, не обещало ничего хорошего. Сглотнув, я попятилась, стремясь создать между нами дистанцию, хотя зверская ухмылка, искривившая рот Грегордиана, ясно показала, что не существует сейчас расстояния, способного спасти от возмездия за импульсивное вмешательство.

Мозг судорожно искал пути спасения, очевидно, слегка утратив контроль над языком.

— По крайней мере я с тобой не спорила прилюдно, как ты и приказывал, — еле слышно пробормотала я, и Грегордиан замер. Потом запрокинул голову и расхохотался так громоподобно, что напугал меня этим окончательно. Но, отсмеявшись, снова продолжил загонять меня в угол, явно целенаправленно приближаясь медленно, доводя до края.

— Мой архонт, — снова попытался подступиться Алево.

— Убирайся, — не сводя с меня глаз, как хищник на охоте, устрашающе тихо огрызнулся на него Грегордиан. — Займись пока своими делами. Собери воинов, устрой анхан и найди среди них того, кто будет в силах выйти с нами к их поселению.

— Когда мы выходим?

— Как только я тут закончу, — ухмыльнулся деспот, наклоняясь уже к моему лицу.

— Прости, мой архонт, но я настаиваю на предварительном обсуждении…

— Просто. Уйди, — один краткий взгляд, и Алево, кивнув, исчез, плотно прикрывая за собой двери.

Опустив голову еще ниже, Грегордиан потянул меня за собранные в высокую прическу волосы и, преодолев мизерное сопротивление, вынудил подставить ему горло. Ожидая от этого непредсказуемого психа чего угодно, я зажмурила глаза и подчинилась.

— Ты пахнешь страхом, Эдна, — на удивление мягко проурчал Грегордиан, ласково потершись носом о место на шее, где истерически колошматил мой пульс, и, растопырив пальцы, накрыл мою грудь прямо над грохочущим сердцем. — Ты звучишь как страх. Мне это не нравится!

О, да неужели? Тогда, может, стоит перестать меня пугать по поводу и без? Нет, конечно, я не сказала этого вслух. Очевидно, в том, даже для меня самой непредсказуемом броске оказался израсходован весь запас отваги и внезапной безрассудности в моем организме.

Чуть отстранившись, Грегордиан стянул свою рубаху через голову и медленно провел пальцами по хоть и небольшим, но отчетливым следам моих ногтей на своем торсе. Судорожно вдохнув, я тяжко сглотнула, начиная ощущать еще нечто весьма знакомое и такое неизбежное помимо страха при виде его обнаженной кожи, испещренной таким до мелочей знакомым рисунком белесых шрамов. Почему мои злость и страх перед ним стремительно теряют концентрацию, когда я вижу эту карту его прежней боли? Догадывается ли деспот об этом? Использует ли против меня?